25 лет на сцене!

Путь к театру: мечты, роли и семейные ценности актрисы Виолетты Власенко

Интервью к 25-летнему юбилею служения в Астраханском драматическом театре

 

— Виолетта Владимировна, вот уже 25 лет Вы – актриса Астраханского драматического театра. Расскажите, с чего все началось? Почему Вы выбрали театр?

Я ничего не выбирала. Наверное, я с этим родилась. Когда я была маленькая, только-только начала говорить, мне мама моя рассказывала, что, когда гости спрашивали, кем я хочу стать, я всегда говорила: «Актрисой». И как-то действительно, что в моей жизни никогда не было такого, чтобы я мечтала стать космонавтом или поваром, учителем.  Всегда была только одна мечта – стать актрисой.

 

— Именно актрисой театра, не кино?

Я, честно говоря, когда была маленькая девочка, не могла различать и понимать, что есть актриса театра, есть актриса кино.  Это только уже потом, когда я приехала в театральный институт, поступила, я узнала о том, что, оказывается, это две разных, в принципе, профессии. И, безусловно, если падает выбор, то, конечно, быть актрисой театра – это первично, потому что театр – это дело живое, здесь и сейчас, настоящее.

 

— Что вас привлекает в вашей профессии?

Я не знаю. Наверное, здесь просто все интересно.  Здесь копание в других судьбах.  Здесь ты выходишь всегда на сцену разной.  Здесь очень много философии в этой профессии, очень много любви. Это сгусток всего того, что происходит в нашем мире. Мы можем все это производить, эксплуатировать на сцене нашего театра.  Наверное, это и есть магия.  Для меня это очень важно, это энергообмен, энергия зрительного зала, зрителей, нас, артистов, энергия самого спектакля, как он попадает в души людей.

 

— Вы помните свой первый опыт работы на сцене?  Может быть, даже до профессионального театра?

Да, я помню.  Ну, мы не будем говорить про школьные кружки.  Это понятное дело, что через это проходит, наверное, каждый человек, который учится в школе.  А вот в мой первый выход мне было 12 лет.  Я в Доме культуры у нас в городе играла Снегурочку. Это была новогодняя кампания, и у меня было много-много спектаклей. И даже первый гонорар.

 

— Все не просто так!  Помните, какие эмоции испытывали?  Переживали или, наоборот, какой-то восторг был?

Я помню, что каждый мой выход на сцену – это переживание, восторг, катарсис.  Это, конечно, глубочайшее удовлетворение. Просто какой-то спектр всех чувств, эмоций и счастья.

 

— А если говорить о профессиональной сцене, какой был Ваш первый спектакль в Астраханском драматическом театре?

В Астрахань я приехала в 1999 году.  Это такое счастливое для меня совпадение, случайность. Уволилась актриса, и меня ввели сразу в три масштабных больших проекта, спектакля.  Самая первая моя роль была роль Мавруши в спектакле «Смерть Тарелкина», где помимо того, что я говорила, у меня еще были очень сильные и сложные вокальные партии.  В этой роли я могла показать себя со всех сторон: как актриса, как человек, который умеет петь. Это была такая радость для меня. Потом сразу же у меня была главная роль в спектакле «Настоящий мужчина» по Островскому. И в «Дурочке» я играла Нису, тоже главную роль. И вот это три спектакля, с которых начался мой старт.

 

— С тех пор прошло 25 лет, немало ролей уже на вашем счету. Скажите, может быть, есть какая-то роль, которая для вас особо значима? 

Мне кажется, любая роль особо значима, если ты вкладываешь туда часть себя. Ты радуешься всему тому, что у тебя есть, и пытаешься сделать это все честно и красиво.  Когда я сейчас наблюдаю за молодыми артистами, вспоминаю, что я была такой же.  Мы приходим в театр, и нам все равно, что играть, где играть, у кого, какой режиссер. Вообще без разницы, хоть третье дерево в пятом ряду, лишь бы быть на сцене, лишь бы каждый день.  Потом ты уже, конечно, начинаешь взрослеть, ты начинаешь матереть, мудреть.

 

— А были ли роли, которые тяжело давались?

Сложно даются всегда. Ты же не просто так берёшь, учишь текст и всё. Надел костюм, какую-то  масочку и побежал.  Это не про меня история, мне нужно копаться в ролях. Когда я работала над Анной Карениной, у меня по всему дому было все, что связано с Толстым и Анной Карениной, то есть мне нужно было знать про эту женщину максимально все. Это была сильная подготовка для того, чтобы мы смогли оправдать своего героя, своего персонажа, какой бы он ни был подлец, какой бы он ни был бессовестный. Поэтому когда я работаю над ролью, безусловно, это большие затраты внутренние, духовные и физические. Каждая роль дается достаточно сложно, но эта тяжесть прекрасная. А вот как раз-таки роли, которые легко даются, их можно по пальцам пересчитать.

 

— Вы сопереживаете своим героям, которых играете?

Да, конечно. Ну, во-первых, для меня всегда так.  То есть, если мы говорим про Машу из «Трех сестёр», то левая рука — это Маша, правая рука — это Виолетта.  И вот у меня они вместе.  В любом случае, я должна в себе найти что-то для Маши, а в Маше найти что-то для себя.  И поэтому, конечно, они связываются друг с другом, эти две женщины, я и она.

 

— А правда, что когда подбираются роли для актрис, все равно учитываются какие-то внутренние качества? 

Раньше, очень давно, существовало такое понятие, как амплуа. То есть героиня была героиней, субретка была субреткой, и так далее. Сейчас, слава Богу, театр практически отошел от этого понятия, потому что, на мой взгляд, если артист хороший, он должен уметь все и играть всех: и героиню, и какую-то слабохарактерную роль.

 

— Если мы говорим про наш театр, чем он Вас привлекает в первую очередь?

Здесь какая-то особая энергетика.  Я, когда впервые переступила порог нашего театра, зашла в зрительный зал и поняла, что, наверное, больше никогда отсюда никуда не уйду.  Потому что какой-то он хороший, уютный, наполненный.  Все, кто бы сюда ни приезжал, об этом говорят. Он меня 25 лет не отпускает. Потому что театр уже стал вторым домом.

 

— Как вы эмоционально разгружаетесь после того или иного спектакля, репетиции, которые дались тяжело?

Мне кажется, что у каждого человека должно быть какое-то свое место силы. У меня такое есть, и не одно. Я даже могу после какого-то очень сложного спектакля, после какой-то сложной премьеры, когда в театре идет «гонка», закрыться в комнате на целый день, накупить вкусняшек, включить какой-нибудь сериал, отключить телефон и ничего не делать. Я очень люблю природу. Когда ты приезжаешь, допустим, даже на дачу или на море, я отключаю полностью мозги. Я думаю только о хорошем, о своих детях и так далее. Это такой релакс.  Ну и потом семья – это же таблеточка.

 

— К слову о семье, у вас всё-таки она тоже театральная.  Театр попадает к вам домой?

Я совру, если скажу нет. Безусловно, мы можем с Алексеем Павловичем, и это правильно, это классно, говорить о новых каких-то задумках, о новых постановках, о каких-то новых проектах, которые мы можем затеять.  А все, что касается каких-то обсуждений, мы пытаемся этого не делать дома.

 

— Даже если вы в его спектакле работаете?

Нет, нет, почему? Мы можем, если, допустим, что-то тебе в голову пришло, и ты быстренько прибежал и предложил. Когда уже сильно готовишь выпуск спектакля, то даже ночью бывает такое, что обсуждаем. Конечно, мы делимся своими радостями, неудачами.

 

— Ваши дети тоже, полагаю, пойдут по актерской тропе?

Старшая уже не пошла в театральную профессию, потому что ушла в науку, в лингвистику, в филологию, то есть у нее языки, научные исследования, статьи. Это прекрасно. Средняя в этом году поступила в художественное училище имени Власова. Она у нас теперь студентка. Соня хорошо рисует и очень сильно мечтает стать сценографом. Она хочет оформлять спектакли, ей это интересно. Дома она делает макеты, она может прочитать какое-то произведение, оно ей понравится, и она для себя продумывает для него сценографию. А для того, чтобы стать художником-сценографом, нужно сначала закончить художественное училище, а потом уже идти дальше. А сын избрал профессию артиста.

 

— Немного вернемся в Вашу профессиональную деятельность. Есть ли у Вас какие-то особые ритуалы перед выходом на сцену?

Конечно! Но это секрет. Могу сказать только одно, я всегда благодарю сцену. А как я это делаю, не скажу.

 

— Что Вы чувствуете, когда слышите аплодисменты зрителей?

Удовлетворение, кайф, конечно. Но только тогда, когда эти аплодисменты – действительно аплодисменты. Потому что это тоже такое подмешанное очень понятие. Есть аплодисменты в контексте «ну, хотя бы текст выучили, и то неплохо». А есть аплодисменты, когда человек, и это видно, в зрительном зале хочет заглянуть тебе в глаза и сказать «спасибо».

 

— Виолетта Владимировна, благодарю за эту душевную беседу! Желаю Вам дальнейших творческих успехов, благодарных зрителей и счастья на долгие годы!